«Давай!», или Три клоуна в непредсказуемом мире
В качающемся мире душа клоуна, — цветная, лёгкая, как бабочка или облако, — свободна. Её не поймать сетями цензуры, у неё не отнять сияние и гипнотическую прелесть. Трио, или скорее партия клоунов, взявшая себе ироничное и горделиво-дружеское наименование «Давай», или можно «Davai», выходит на сцену со своей вестью. Клоуны не используют слова. Они умеют всё важное высказать невербально. Мимикой. Телом. Символически, по-детски многозначно. По-сократовски мудро.
Фёдор Макаров, Лёша Гавриэлов и Виталий Азарин вместе придумали, построили свой остров-дом. Этот дом, театр, эта чудесная данность повезёт по нашей стране свой спектакль «Under Construction». Историю, в которой трое клоунов поначалу просто решили выпить чаю.
Вначале был Федя Макаров — клоун, режиссер, педагог, писатель, переводчик, представитель талантливой и творческой семьи. Если я буду рассказывать о его бабушке, прекрасной, неповторимой поэтессе Инне Лиснянской, о маме, писательнице, педагоге и многосторонней личности, Елене Макаровой, о папе, Сергее Макарове, о муже Инны Лиснянской Семёне Липкине, человеке огромного литературного дара и совести, обаяния, глубины, — то получится книга. А я пока хочу привлечь внимание к турне, к спектаклю «Under Construction». И вообще к тройке клоунов, которые ищут свое место под солнцем¸ дождём и луной. В этом мире, который так странно и жёстко испытывает нас на прочность… И поэтому я беседую с замечательным представителем уникального коллектива.
Федор Макаров, как всегда скромный и афористичный, с достоинством и чувством своей миссии отвечает на простые вопросы. А я слушаю – и вспоминаю его прежние работы. Фантастические, разнообразные, искрящиеся. Даже печаль в его спектаклях всегда светла и наполняет зрителей жизненной силой.
— Как и почему возникло ваше творческое содружество, ваш клоунский триумвират?
— Мы вместе с 2015 года. Всё получилось случайно. Тогда мы, я и Лёша Гавриэлов, познакомились с Виталием Азариным. Он тоже, как и мы, занимался клоунской терапией. У нас было много общего. Мы посидели в баре, выпили пива, — и решили работать вместе.
— …И тогда пришло название? С того времени вы — «Davai»?
— Мы обсуждали, думали, соглашались друг с другом. И пришло это слово, которым отмерялись наши задумки. Для себя мы открыли «закон нечётного числа». Поняли, что три – это очень правильно. И начали делать спектакль. В нашем стиле. Без слов. Про приключения клоунов.
— И где вы его создавали?
— Арендовали чердак в тель-авивском районе Флорентин. Этот чердак будто отражал целый мир, со всеми его сложностями и потрясениями. Там постоянно что-то случалось. То прорывало трубу, то случалось короткое замыкание. А мы репетировали. Придумывали. Идея несложная. Восемьдесят минут длится история про трех чудаков.
— Вы уже показали его за границей?..
— Да, мы побывали в Италии, Индии, Мексике, США…
— Заметна ли разница в восприятии вашей работы зрителями в других странах и в Израиле?
— Прежде всего, разница в том, что за границей мы выступаем в больших залах. А здесь, в Израиле, в камерных… Ещё, например: в Индии после спектакля вся публика немаленького зала пришла к нам. Все хотели с нами пообщаться. Семьсот человек пришло, представляете! Мы ощутили просто море любви.
— Я знаю, что теперь у вас есть свой театр…
— Да! Со своим двориком, и даже со складом. И место очень уютное, это район Яффо-Флорентин…
— На литературу, на переводы теперь у вас практически не остаётся времени?
— Можно сказать и так. Но я перевёл на иврит книгу моей мамы¸ Лены Макаровой, — биографию Фридл Диккер-Брандес. Эта книга посвящена замечательной женщине, которая в страшных условиях концлагеря Аушвиц создавала основы арт-терапии. Это было отважное начинание, которое потом, уже в мирной жизни, получило развитие, и стало серьёзной и важной формой деятельности… Врачевание искусством – это прекрасно!
— Вы заняты особым театром, театром клоунским, театром без слов. Чем он вас привлекает?
— Находясь на сцене, я не анализирую, не делаю выводов. Я проявляю свою сущность. Самостоятельно строю для себя рамки, где я хочу гореть, существовать, общаться со зрителем и партнерами.
— Вы говорите, что история¸ которую увидят зрители — это путешествие чудаков…
— …которые с утра решили выпить чай… И это оказалось весьма непросто. Да что там непросто – это невыполнимая задача, как выяснилось. Они пережили множество приключений, им пришлось разрушить Вселенную, чтобы осуществить совершенно несложное якобы дело… Простой человек живёт в сложном мире, который к нему не очень-то и добр…
— Какому зрителю вы адресуете свою работу?
— Думаю, любому. Всякому. И взрослым, и детям. Примерно с десяти-двенадцати лет…
— Какое самое значительное событие с вами случилось за последний год?
— Самое значительное – это война на Украине. С 24-го февраля прошлого года это было самое драматичное, масштабное и повлиявшее на мою душевную жизнь событие…
— Вас напрягает, тревожит, заставляет задумываться то, что происходит в нашей стране после последних выборов?
— У нас в Израиле тоже случаются невеселые события. Но у нас есть богатый опыт, есть знание, как поступать, когда дела идут не совсем так, как хотелось бы. Министры культуры сменяют друг друга – но культура умеет выживать. Мы же пережили Мири Регев…И всё же я воспринимаю аппарат министерства культуры как довольно прочно отлаженный механизм, в меру рациональный, продолжающий выполнять свои функции при любой погоде. Ни персона очередного министра, ни его новаторские идеи не в состоянии – надеюсь! — принципиально извратить работу этого аппарата.
— Клоунское искусство – особый жанр. Тут всё обобщённо и, вместе с тем, предельно конкретно. Но есть и некие бессловесные структурные границы; например, общение — на уровне жеста. Удобно ли вы себя чувствуете в таком театре с минимумом слов?
— Абсолютно! Всё можно сыграть и всё можно показать, пережить и прожить в театре без слов. Добро и зло, одиночество и любовь, веселье и грусть…
— А если бы у вас было много денег, по-настоящему много, – что бы вы сделали?
— О, я бы сделал из нашего театра нечто грандиозное! Приглашал бы больших режиссеров, которые ставили бы спектакли в новых жанрах. Я продвигал бы в массы значительные театральные идеи, на первый взгляд кажущиеся невероятными. У нас были бы обретения и эксперименты, мы добились бы не только виртуозной пластики, но и виртуозных художественных открытий. Хотя мы и сегодня пытаемся совершить чудо, используя простые, скромные и доступные средства. И, конечно, мы хотим стать «мейнстримом» — в самом хорошем смысле этого слова!
— Но я полагала, что всякие технические новшества вам не очень нужны. Вы не этим сильны…
— Если, скажем, «Сноу-шоу» Славы Полунина очень зависит от техники, то у нас взамен есть полная свобода. Это и трудно, но и прекрасно!
— Как на вашем театре отразилась пандемия с её жесткими ограничениями?
— Мы не заскучали и духом не упали! Собрали музыкантов, актёров¸ клоунов, — всего восемь человек. И выступали, чувствовали, что мы нужны. Был поистине мощный драйв!
— Итак, вы повезёте спектакль «Under Construction» по израильским просторам?
— Это двенадцать спектаклей в израильских городах, начиная с Юга и продвигаясь на Север. Мы хотим, чтобы публика в нас не разочаровалась! Чтобы было еще чуднее – и душевнее!
— А если бы вам предложили пойти в политику? Сразиться за свои убеждения, а потом занять важное место на этой непростой кухне – вы бы согласились?
— Я думаю, мне это было бы скучно. Тем более, что в мире есть гораздо более интересные и творческие вещи!
Федор Макаров – истинный человек-оркестр. Он глубоко чувствующий, творческий, непредсказуемый. Летает по миру Флорентина на скутере или на велосипеде («так быстрее»), растит троих детей, ищет в жизни и на сцене интересное и яркое — и находит. Вместе с партнёрами, такими же изготовителями чудес. Странниками, фантазёрами. Клоунами.
Что я вообще всем этим хочу сказать? Идите на «Under Construction». Как это название правильно перевести на язык Пушкина? «В стадии строительства», вероятно. Строительство – это и есть задача и стратегия искусства. Мы строим вместе. Мы – идём, расчищаем завалы. Возводим собор. В дождь и ветер. И можно только вскричать: «Davai»!
Инна Шейхатович
Фото Арика Шраги и Владимира Попова
