Герцль: искушения, трагедия, озарение ( или можно так: Добро пожаловать, Пророк!)
…Он противоречивый, достаточно высокомерный. Восторженный. Меланхоличный. То увлеченный химерами, то отчетливо, трагично сознающий свое изгойство. Или – и то, и другое вместе. Он наделен душевным беспокойством и живым умом. Жаждал обрести смысл… Вместе с ним, разделенным на две души, два тела, страдающим и мыслящим, мы проживаем его сценическую жизнь. Стоим у дверей суда над Дрейфусом. Склоняем голову перед бесконечно длящимся адом семейной жизни, в которой нет тепла, а есть глумливые интонации жены и вульгарно вписанные в его размышления слова «перчатки…веера…подушки…зонтики…». Личная история (в той же степени субъективно трактованная, понятая, как и всякая история о жизни невыдуманного, реального человека) инкрустирована в поток общечеловеческой жизни, драмы. История евреев, отношение к нашему гонимому и всем чужеродному племени выступает неким лакмусом, диагнозом здоровья-нездоровья других народов. Так было, так есть. Из боли и поражений¸ труда и фантазий возникли идеи. Пришла вера., Мечта и пророчество Биньямина Зэева Герцля – в самой плоти страны нашей, непростой и драматичной страны. Об этом – оперная фреска, возникшая на нашей сцене.
…«Теодор». Так назвали свое детище, новую оперу, предельно смелую и совершенно свободную от лишней патетики и верноподданического умиления, композитор Йонатан Кнаан и автор либретто, режиссер Идо Риклин. Надо отдать должное директору оперы Цаху Граниту, идея которого создать и поставить на израильской сцене оперный спектакль о Теодоре Герцле, и стала отправной точкой этого творческого проекта.
…И вот премьера. И Президент страны с супругой в
зале. И напряженная тишина за стенами оперного театра, ведь неспокойно, обстрелы, «цева адом» во многих городах. И совсем не было уверенности в том, что все состоится. И все же – что символично! – мы посмотрели спектакль. И искушенный, знавший много прекрасных спектаклей зал Израильской оперы встал после последних аккордов музыки.
Герцль на сцене един в двух лицах. Актеров двое. Баритоны Одед Райх и Ноам Хайнц представляют разные лики, квинтэссенции этого очень сложного человека. Вокалисты вместе, очень естественно и мудро выстраивают рисунок судьбы героя. Они музыкальны, харизматичны. Истинные партнеры. Вместе бросаются к юному еврейскому студенту Паулю, когда тот лишает себя жизни, потеряв направление, ориентир в жизни. И вместе ищут ответ. И склоняются над рукописью книги, той, которая так сильно изменит старый ветхий мир. А в очень сильной сцене в соборе Герцль словно проживает в литургии гибель и вознесение Христа. Другого еврея, который искал ответы. Истерики жены, этой капризной красавицы (яркая работа Анат Чарны), высокопарность и жестокость «арийцев», которые безжалостно изгоняют евреев из своих рядов, искушения низменными страстями Пигаль в Париже. Витая ограда в Вене, за которой беснуется антисемитски настроенная чернь (оболочка – прекрасна, суть — низменна…). Надо отметить прекрасную, волшебную работу единственного в своем роде сценографа Александра Лисянского. Города, психологические состояния обрисованы, созданы декорациями, как естественное продолжение, аргументированное воплощение музыки, текста, режиссуры. Идо Риклин победил в двух номинациях — как либреттист и как режиссер. Собственно, он просто единым штрихом выстроил свою версию образа Герцля. Лаконично и емко создатели вместили в рассказанную историю очень много. Новый спектакль получился и эмоциональным, и глубоким, и ясным по музыкальной форме. Вышла некая неоклассика оперы. Здесь есть и отсвет венских вальсов, и тех хитов-оперетт, для которых писал либретто Теодор Герцль. И тень зловещего демона, гения, монстра Рихарда Вагнера, после прослушивания музыки которого снобы-меломаны идут «подкрепиться шнапсом». Партитура, которую предложил несомненно одаренный Йонатан Кнаан, временами откликается песенным, почти попсовым лейтмотивом, а то вдруг воспаряет чистейшим золотом сложного и многогранного симфонизма. И преподносит завораживающие темы, мотивы, кинематографично и выразительно раскрывающие самую суть происходящего. Дирижер Нимрод Давид Пфеффер органично включен, вписан в природу этой музыки. Внимателен, увлеченно соединен с артистами-вокалистами. Он деликатно и уважительно ведет свою музыкальную армию, симфонический оркестр Ришон ле-Циона. Легко справляется с причудливыми сменами ритма. Контрастами драматургии, тонкими оттенками музыкального текста. Оркестр откликается, раскрывается полнозвучной красой и силой всех групп. Немного хуже звучал хор. Временами грубовато, форсированным звуком (хормейстер Итай Беркович). Ансамбль певцов ровный, довольно убедительный. Мне понравились Яир Полищук в роли студенческого вожака, бескомпромиссного антисемита Германа и Тамара Навот в четырех маленьких, тонко отделанных партиях. Амит Ярдени пластикой, жестом прекрасно соединяет все эпизоды-символы в одно целое…
Гора Герцля, его изображение на купюрах, бесчисленные улицы, носящие его имя…Огромному проценту жителей нашей страны он, по сути, неизвестен. Такова статистика. Опера «Теодор» делает образ этого невероятного человека ближе и роднее. Понятнее. Дай Бог, чтобы как можно больше израильтян ее посмотрели. Добро пожаловать, Пророк!
Инна Шейхатович
Фото Йоси Цвекера
