По волнам и облакам нашей памяти
Иду на премьеру в «Идишпиль». История называется «Воспоминания Мотла, сына кантора Пейси». На сцене – дорога. Путь заглавного героя — от мальчика, оставшегося без отца, познавшего голод, унижения, лишения в детстве, до взрослого человека, не утратившего свет надежды и тепло улыбки.
…Снова, в который раз вспоминаю трепетные и мудрые слова Исаака Башевиса Зингера о том, что если иврит — святой язык, то идиш – язык святых. Никто не сказал об этом языке-плаче, языке-песне лучше. Анекдоты и притчи на идиш – это нечто отличное от всех других подобных историй, рассказанных миру. Идиш – ностальгия и сердечная печаль. Идиш – еврейская мифология, музей, Атлантида. И израильский театр «Идишпиль» — частичка, звено великой цепи, в которой так много всего сплавлено, перепутано. Идти в театр «Идишпиль» сегодня – это значит вспоминать. И печалиться, и смеяться. И радоваться, и досадовать. И искать ответы.
«Язык святых» звучит в израильской культуре застенчиво, словно извиняясь. Попытки придать ему авторитет и престиж кажутся безрезультатными. И – скорее всего – этому помочь нельзя. Так хотя бы осколки, черепки сохранить. И звук голосов любимых актеров, и мелодии композитора Миши Блехаровича, который этаким еврейским атлантом, мощной фигурой в культуре, в еврейской театральной традиции стоит на защите качества музыки и души в театре «Идишпиль». И вместе с ним художник по свету Миша Чернявский, который прошел огромную школу опыта и творческих взлетов в знаменитых театрах¸ досконально понимает сцену и любит эту жизнь-выдумку, которая ярче и баснословнее любой реальности…
Литературную основу спектакля, знаменитую повесть еврейского классика Шолом-Алейхема «Мальчик Мотл», переработал в пьесу драматург Рами Розен. Йонатан Эстеркин по мотивам этой пьесы поставил спектакль «Воспоминания Мотла, сына кантора Пейси». Миша Блехарович спрессовал мелодии, отзвуки, характеры еврейского галутного местечка – и представил очень колоритную звуковую картину. Да еще и сам сыграл, как актер. Очень хорошо сыграл. Яков Бодо, актер, мастер, который одним своим появлением вызывает улыбку на лицах, сыграл Мотла взрослого, вспоминающего, мудрого и смешного. И очень трогательного. А Йонатан Розен сыграл Мотла-мальчика, голодного, фантазирующего, проказничающего, дружащего с теленком Мени, помогающего старшему брату в его авантюрах. Мальчика¸ который не унывает.
Еврейский юмор, — тот, который всегда особенный, с грустинкой, с самоиронией, со скрытой болью – он в спектакле очень ярко и мило выражен. Сюжет растворен в танцах, песнях; на сцене пышная, цветистая ярмарка, прилавок со щедрыми дарами природы; тут и динамичные сценки, и живая музыка, и переодевания-превращения, и даже удачно вписанная анимация. Дафна Перец, сценограф¸ мастер лаконичного и глубокого воплощения реальности в декорации, показала местечко и воображение героя, Англию, Америку.
Будто кристалл, расколот мир маленького человека. Будто кристалл, он многогранен. Спектакль азартно, нежно и уважительно несет свою тему. Актерская игра (я не буду перечислять персонажей, не хочу говорить конкретно о каждом актере¸ — тем более, что я вовсе не истина в последней инстанции) почти у всех участников спектакля выглядит несколько нарочитой, любительской. Все персонажи искренни – но многие из них кажутся учениками театральной школы. Или даже обычного тихона с театральным уклоном. Им нравится то, что они делают. Они увлечены. Но со стороны это смотрится наивно и кустарно. И мне невероятно жаль, что самый яркий из актеров сегодняшнего театра «Идишпиль», Андрей Кашкер, который в новой постановке выразительно играет несколько ролей-крошек (умирающего кантора Пейсю, пекаря, полицейского, который колоритно и грозно кричит на русском «жиды проклятые», караульного у дворца в Лондоне), — появляется перед зрителями так незаслуженно мало, несправедливо пунктирно. Маловато он занят в репертуаре.
…Спектакль нравится публике. Зрители смеются. Зрители вспоминают. Потому что идиш у многих в крови, в формуле генетической памяти. Не у всех – но у большого числа любителей «Идишпиля», этого детища великого и отчаянного театрального рыцаря – Шмулика Ацмона. Он, к слову, был на праздничной премьере. Уж не знаю, о чем были его мысли, и каким в будущем он видит свой театр, которым сейчас художественно руководит Сасси Кешет; но самое главное во всём этом — что театр жив. И я верю в то, что он еще сможет удивить. Бывают же чудеса.
Добавлю, что на протяжении всего спектакля с моего лица не сходила улыбка. И здесь уже вопрос не в качестве игры конкретных актеров, а в интонации, направленности, культурном контексте. Меня все это взволновало. Порадовало. И я благодарно, растрогано переписываю из книги Шолом-Алейхема, которая лежит на стуле в моей съемной комнате: «И из моей переполненной груди, помимо воли, вырвалась песня, — более прекрасная, чем та, что мы с отцом певали по праздникам у амвона, песня без слов, без нот, без мелодии, как напев падающей воды, набегающих волн, Песнь Песней, божественная радость: “Отец небесный! Боже милосердный!”»…
Ночь обернула нас тель-авивским бархатным пологом. «Бейт-Ционей Америка» — зал, в котором обычно «Идишпиль» играет свои премьерные спектакли¸ — сверкал янтарным лучом подъезда. Улыбающиеся люди выходили из милого и шуршащего, как шелк, языка идиш в свои непростые жизни, в суету и маету нашего драматичного сегодня. Полтора часа ностальгии и умиления прошли. Драмы века и мира продлятся. Ходите в театр – там найдете немного утешения и приязни.
Инна Шейхатович
Фото Ради Рубинштейн
