Пророк и Йонатан, или Герцль без фанфар
«…В Базеле я основал еврейское государство.
Если бы я громко заявил об этом сегодня, ответом мне был бы общий смех.
Но через пять и уж, во всяком случае, через пятьдесят лет это признают все».
Теодор Герцль
За окном моей комнаты – праздник. День Независимости Государства Израиль. Время течёт расслабленно, тихо. Синева неба и белые ветки странного кустарника, который всегда так горделиво несет свои цветочки. Рядом, за домами – улица Теодора Герцля. Того Теодора Герцля, который верил и предвидел. И своей вере посвятил всю свою, без остатка, короткую и трагичную жизнь. Жизнь, которую нам никогда до конца не постичь и не объяснить…
Скоро на сцене Израильской оперы произойдёт значительное событие, которое по символичности и оригинальности сопоставимо с самыми яркими страницами в книге культуры и истории нашей страны. Новый амбициозный проект: попытка осмыслить и музыкой рассказать о человеке, который горел, как факел, гордо и одиноко шёл сквозь мрак. О Герцле. Новая опера называется «Теодор». Её написал израильский композитор Йонатан Кнаан на либретто Идо Риклина, который и осуществляет постановку этого спектакля.
Репетиции в самом разгаре. Театр живет в чудесном, очень остром и трепетном предчувствии. Своя опера, свой, очень близкий каждой еврейской душе, интригующий сюжет; образ заглавного героя — такой тиражируемый и всё же загадочный…
В свое время великий Джордж Гершвин, единственный музыкальный классик Америки, сказал: «Нация без оперы – это нечто уродливое». Гиль Шохат, Йосеф Барданашвили¸ Давид Зебба, Элла Шериф смогли в Израиле этот пробел, это зияние заполнить. И вот – опера, которая расскажет о пророке и не очень счастливом, совсем не гармоничном, не мягком человеке, одарённом и мудром.
В один из репетиционных дней я побеседовала с Йонатаном Кнааном. Мы сидели в дирижёрской комнате, и очень юный, похожий на вдохновенного студента композитор (ему 46 лет, но в это верится с трудом) рассказывал.
…В 1917 году у уроженцев Херсона, которые совершили алию на Святую Землю, родилась дочка. Родители назвали её Ционой. Это была бабушка будущего композитора. Мне этот факт показался очень символичным. Цион, история Биньямина Зеэва Герцля, музыка на земле Израиля — это вечная и, как сказал Жаботинский, недопетая песня. А Йонатан делится фрагментами своей жизни, говорит о дороге, которая привела его в этот театр, к партитуре, повествующей об одной из самых сложных и странных глав истории страны.
— Первым шагом к созданию оперы был тот день, когда генеральный директор Израильской оперы Цах Гранит пригласил меня на встречу. Я пришёл. И Цах спросил: «Что ты думаешь по поводу Теодора Герцля? Как тебе эта тема?».
— Вы были знакомы? Он прежде слышал вашу музыку?
— Он был в Бат-Яме, где на традиционном фестивале мюзикла, который там проводится, мы показывали музыкальный спектакль «Машиах сейчас». Про Шабтая Цви…
— …Это лже-мессия, каббалист ХVII века?
— Именно! Я написал что-то вроде оперы; там не было диалогов без музыки, как это обычно бывает в оперетте, в мюзикле. Там всё пелось, музыка звучала всё время по ходу действия. Прекрасный Генри Давид выступил в главной роли, режиссёром стала замечательная Ширит Ли-Вайс.
— И так возник замысел, так пришла идея…
— Работа над музыкой оперы продолжается уже два с половиной года. Мы с Идо Риклиным постоянно на связи. Многократно меняли первоначальный план. Принципиально изменили концепцию спектакля. Первоначально планировалась очень камерная опера. Без хора. С минимумом действующих лиц. Но, когда я показал дирекции первый вариант, решили делать большую оперу.
— А с чего всё началось? Какими были первые строчки партитуры жизни композитора Йонатана Кнаана?
— Я с юности выбрал музыку из всех земных дел и профессий. Мои родители рано развелись¸ я рос с мамой. Она была университетским профессором. Папа был врачом. Их обоих, к сожалению, уже нет. В музыке я почти сразу понял, что не хочу преподавать¸ и играть чужие сочинения тоже не очень хочу. Увлекался роком, любил «Биттлз», играл на гитаре. Учился в хорошей специализированной школе «Тельма Ялин». И потом оказался — по случайности! – в хоре. И услышал хор, и проникся красотой хоровой музыки. Моим руководителем, учителем в хоровом искусстве стал Михаэль Шани (к слову – отец нынешнего худрука филармонического оркестра Лахава Шани). Были и ещё замечательные люди, большие профессионалы – Менди Родан, Ноам Шариф. Йосеф Барданашвили. Меня поддерживали. Я проверил в свои силы.
Рассказ Валерии Звилоцки «Грета и космическая гонка», который был опубликован в газете «Гаарец» и победил в конкурсе короткого рассказа, послужил основой для моего первого опыта сочинения мюзикла. Кстати, это ещё оказалось встречей с «русской тематикой», в некотором смысле. Там речь идёт о девушке Грете, которая влюблена в Гагарина…
Я изучал дирижирование и композицию в Тель-авивском университете, потом в США. И если любовь к русской музыке у меня из дома, где звучали Чайковский и Рахманинов, то понимание и восхищение американской музыкой – благодаря жизни и общению с этой музыкой в Америке. Джон Адамс и Филип Гласс — грандиозные музыкальнее вершины¸ которые я открыл для себя в США. Там я услышал впервые оперу Шостаковича «Нос», по Гоголю. И эта музыка меня потрясла!
— Что из спектаклей современной музыки, поставленных Израильской оперой, вас взволновало? Что особенно сильно воздействовало на душу и воображение?
— Разумеется, опера «Мертвец идёт» Джейка Хегги! Это было актуально и очень мощно по содержанию, по атмосфере, очень сильно по музыкальному решению!
— Да, я могу то же самое сказать. Для меня это был удар грома, вспышка молнии! Грандиозная работа! И ещё была невероятная «Пассажирка» Мечислава Вайнберга…
И я, воспользовавшись тем, что передо мной композитор, — человек, мыслящий звуковыми образами, красками оркестра, — рассказываю про свои впечатления от «Концерта для трубы с оркестром»¸ сочинённого гениальным Мечиславом Вайнбергом и исполненного в последней серии концертов нашим филармоническим (солировал легендарный Райнхольд Фридрих)…
Разговор продолжается, и я задаю вопрос про земное-бытовое:
— Вас родители не предостерегали, не отговаривали связывать свою жизнь с музыкой?
— Нет, они верили, что я смогу найти себя, что займусь тем, что мне будет действительно по душе. Они были высокодуховные люди, материальное никогда не занимало их сверх меры…
— Но как удавалось выживать в те дни, когда не было заказов, спектаклей? Как можно организовать жизнь человеку с такой профессией? Композитор — это нечто совсем непрактичное… Это ведь всё равно¸ что быть магом, авгуром, то есть читать судьбы по полёту птиц…
Йонатан смеётся.
— Всё не так драматично! Хотя и непросто. Я всегда что-то делал. Преподавал. Писал музыку для драматических спектаклей. Работал там, где было возможно, ездил по всей стране. Спектакль с моей музыкой «Песни на ашдодском» прошел сотни раз, с большим успехом, — это был настоящий хит! А потом мне и вовсе повезло: одна хайтековская фирма искала консультанта по музыке. И меня пригласили на работу.
— Работа на удалении?
— Иногда так; иногда я туда, в Швейцарию, езжу…
— Я знаю, что вы за свои музыкальные произведения получили серьёзные награды…
— …Премию АКУМ… Премию премьер-министра…
— Кто ждёт композитора-мага дома?
— Жена и две дочки. Моя жена тоже работает в хайтеке. Дочки – им двенадцать и восемь лет — очень интересные личности. Их зовут Ария и Теа… Старшая снимает всякие клипы, небольшие фильмы…
— Ваш «Теодор», как я понимаю, исходя из того, что слышала, — опера, которая написана не сверхсложным языком…
— Всё верно! Это тональная, мелодичная музыка. Мне кажется, надо с современниками говорить современным, но понятным языком. Эта опера мне очень дорога. Если вдуматься, нет темы, нет человеческой драмы более волнующей, более интригующей, чем жизнь Герцля. Там всё сложно и запутано. Его личность полна противоречий, сломов, взрывов. Его нельзя судить по банальным меркам. Вы знаете, что у него однажды возникла идея, чтобы евреи сменили веру? И он ездил с этой мыслью к Папе Римскому? Теодор Герцль и Рихард Вагнер – это тоже интересная глава. И дело Дрейфуса, разумеется… Герцль был очень одарённым, разносторонним, необыкновенным — удивительная личность. Писатель, журналист, философ… Фантазии и реальность, непоколебимая вера в мечту и убежденность в своей правоте вели его вперёд. Я горжусь, что мне выпала честь принять участие в этом проекте.
— О чём вы мечтаете? Вот проходят день репетиций и ночь, когда вы заняты правками и раздумьями, и приходит новый день. С какой мыслью его начинает композитор Йонатан Кнаан?
Он вздыхает, потом улыбается.
— Я бы хотел, как Пуччини, иметь время, которое не занято ничем, кроме сочинения музыки… Никаких подработок, халтур, — только творчество!
— Потому, вероятно, Чайковский сочинил «Пиковую даму» за три недели. У него была материальная помощь от фон Мекк…
— Времена иные. Вот и музыка другая. Но я всё равно очень бы хотел только сочинять.
— А всякие приметы комфорта: эффектные часы, костюмы, яхты¸ дорогие украшения для жены, — как с этим? Вам интересно такое?
Йонатан весело отвечает:
— У моего друга есть магазин. Так можно всё самое «брендовое» купить дешево. Меня это вполне устраивает!
На афишах «Теодор»! Новая опера. Ещё одна драгоценная попытка осмыслить путь и судьбу¸ символы и ориентиры страны. Той, о которой мечтал, которую предвидел Герцль. Запланировано четыре спектакля. Это пока. Не пропустите такое событие!
Инна Шейхатович
