Вулкан и ностальгия
Перекрёсток Вулкан. Нет, это не метафора, не собирательный образ нашей страны-драмы, не меткое определение повседневной жизни. «Перекрёсток Вулкан» — название фильма израильского режиссера Эрана Риклиса. Фильм был снят в 1999 году. Это не прорыв в киноискусстве, не новое слово мастерства сценаристов. Не некая культовая история, на которой воспитывались и набирались эстетической и общественной зрелости многие и многие зрители. Фильм сняли, получили за него какие-то призы. Но, вероятно, кому-то эта картина и проблемы, которые она затрагивает, показались важными. И в беэр-шевском театре, — театре, который нередко радовал зрителей качественными и яркими работами, — решили возродить эту историю про рок-группу в Крайотах, в далеком от всякого столичного шума городке. И ввести в ткань маленького рассказа про маленьких людей, про их амбиции и надежды, фрагменты выступлений Голды Меир, атмосферу тревоги (близится Война Судного дня), «вулканическую» лаву и командорские шаги истории. Пьесу по мотивам киносценария Амира Бен-Давида и Моше Зондера написала Эйнат Барановски. Режиссером выступил Эльдар Гохер-Гройсман. Спектакль назвали так же, как фильм: «Перекрёсток Вулкан».
…1973-й год. Все события музыкальной драмы спрессованы примерно в одну неделю, которая отделит мир от войны, покой от череды трагедий, навсегда изменит судьбы и страны, и героев этой истории.
Сценограф Рои Ватури, по-видимому, решил, что чем более ветхими, замшелыми, радикально-несовременными будут декорации, тем больше жизненной правды проклюнется в это театральной версии старого кино… Тот же принцип воплотился и в костюмах спектакля (художник Гили Кохави). Душные тряпки, безнадёжно устаревшая мебель — энергии и правдивости происходящему на сцене не добавляют. Спектакль обозначен как «музыкальная израильская захватывающая драма». Драматургическая основа этой «вулканической» музыкальной новеллы-ностальжи, на мой взгляд, не содержит глубины. Никакой.
Бар «Перекрёсток Вулкан». Дыра с явным налетом гордой бедности и беспросветной пустоты в кассе. И группа молодых людей, которые мечтают прославиться, вырваться из своей провинции, дружбы и неопытной влюблённости. Всё скромненько, банально, до боли наивно, немного пафосно. Очень вторично…
Тель-авивский продюсер приезжает в глушь послушать местную группу – но всерьез заинтересован только в солисте. Миха Шели, поющий, благородный, пытается разрешить дилемму: уехать и бросить группу, или остаться – и навсегда расстаться с мечтой о большой сцене, о славе и новой интересной жизни… В эти нехитрые сюжетные перипетии вплетаются несколько любовных и музыкальных аккордов. Одна из героинь, новая репатриантка, очень всерьёз учит иврит, вживается, врастает в израильскую почву, находит свою любовь. К слову, влюблённый в неё юноша-сабра заучивает на русском языке: «Я к вам пишу, чего же боле…». Лично мне, — и исключительно мне — это кажется немного безвкусным. Неужели сам факт обращения к Пушкину уже должен сразить нежное девичье сердце?..
Ладно, Бог с ним, с Пушкиным. На сцене разворачиваются несколько новелл-крошек, в которых затрагивается и жестокость, садизм (восходящая звезда-футболист и его девушка), и испытание надеждой и мечтой, и вопросы дружбы. И все они довольно плоско и бескрыло воплощаются на сцене. Актёрам этого спектакля не позавидуешь. Играть здесь нечего. Хотя участники стараются.
Действие вязнет между моментом истории и провинциальными буднями. Но есть в этом спектакле одна бесспорная удача. Это Габриэль Демидов в роли Михи Шели. Он музыкален, естественен, прекрасно двигается. Держит натянутой живую нить общения с партнерами. Умеет сыграть «второй план», показать глубокие переживания, заставляет зал с интересом следить за своим героем. Такому актёру играть «вулканическую историю с музыкой» — всё равно, как если бы драгоценную гитару использовали для заколачивания свай…
Но лиха беда начало. Габриэль Демидов возник как актёр, беэр-шевский театр ему обеспечил подмостки и зрителей – а роли, драматургический материал и режиссёры обязательно появятся. Не может быть иначе…
…В серебристом тумане чёрно-белого экрана старого телевизора – Голда Меир. На дворе — год 1973-й. Страна Израиль на пороге войны. На перекрёстке. Музыка и лирика уводят в сторону от грустных мыслей. Хотя бы немножко…
Инна Шейхатович
Фото Ради Рубинштейна
